17 августа 2025
В истории белорусской кампании 2020 года есть эпизод, до сих пор окутанный неизвестностью — регистрация Светланы Тихановской в качестве кандидата в президенты. На фоне репрессий, арестов и отказа в регистрации двум главным претендентам — Виктору Бабарико и мне — её допуск выглядел как тщательно рассчитанный ход власти.
Сегодня начинают появляться детали, позволяющие в полном объеме понять этот замысел. Недавно в сети появилось видео, на котором Тихановская принимает деньги от представителя белорусских спецслужб. Сцена выглядит как вербовка агента или получение взятки: она берёт конверт, кладёт его на тумбочку и прикрывает полотенцем, чтобы его не заметила Мария Мороз — её подруга и тогдашняя помощница.
На видео запечатлен эпизод получения взятки от сотрудника спецслужб и укрытие пакета с деньгами полотенцем. КГБ не раздаёт наличные за "красивые глаза".
Сотрудник предлагает ей остаться в Беларуси, гарантирует безопасность — значит, этот вариант, наряду с выездом в Литву, действительно обсуждался.
Тихановская отказывается остаться, что наводит на мысль: за границей ей предложили условия выгоднее. Какие это условия, а также что происходило в ЦИК, о договорённостях с режимом, о том, кто должен был взять её «на попечение» в новой стране, и о том, как некоторые политики Литвы увидели в этом шанс «подзаработать», мы детально поговорим позже — когда повествование дойдёт до этого этапа, который будет сопровождаться и юридическими действиями.
Взятка как моральный и юридический вопрос
Если человек берёт взятку — это уже преступление и позор. Но когда он заявляет о готовности вернуть её лишь через пять лет, да ещё и после того, как сам момент получения был показан по телевидению, и делает это только потому, что появился новый «покупатель» с более высокой ставкой, — это не раскаяние, а торг за цену предательства. Такой «возврат» — не жест совести, а холодный расчёт: погасить одну взятку за счёт другой, полученной за новые договорённости с другими людьми.
С точки зрения закона, получение денег за выполнение или невыполнение политических действий подпадает под статьи о коррупции и подкупе кандидатов. Согласно Конвенции ООН против коррупции, Рамочному решению Совета ЕС 2003/568/JHA и национальным кодексам большинства стран ЕС (включая Литву, Польшу и Германию), кандидаты на выборные должности приравниваются к «публичным должностным лицам» и несут уголовную ответственность за любые незаконные выгоды.
Возврат взятки спустя годы и лишь после её публичного разоблачения в правоприменительной практике ЕС трактуется как «возмещение под давлением» и не снимает ответственности. Более того, если такой возврат осуществляется за счёт другой, новой выплаты, также полученной в результате политических договорённостей, — это квалифицируется как отдельный эпизод коррупции и, в ряде стран, как отягчающее обстоятельство.
Арифметика абсурда
Иногда статистика сама по себе становится уликой. Цифры, сухие и беспристрастные, показывают: в истории регистрации Тихановской слишком много математических чудес, чтобы поверить в их спонтанность. У Виктора Бабарико в инициативной группе было 3 200 активистов, получивших удостоверения. У меня — 850 участников инициативной группы, имеющих право собирать подписи. У Светланы Тихановской — 100 человек.
Наши штабы — мой и Бабарико — разворачивали масштабную кампанию: выезды в города и посёлки, координация волонтёров, автоматизация процессов, проверка качества подписных листов. Мы собрали сотни тысяч подписей: Бабарико — 430 тысяч, я — 212 тысяч. При этом у обоих штабов ЦИК «зачистил» половину подписей как недействительные.
У Тихановской — при 256 человеках инициативной группы - более 120 тысяч подписей. И не просто «120 тысяч» — а с нулевым процентом брака. Ни одной «ошибки»! Статистическое чудо, сравнимое с тем, как если бы человек, никогда не державший в руках карты, выиграл десять партий покера подряд у чемпионов мира.
И это при том, что штаб был обезглавлен, а команда деморализована:
Глава её штаба Сергей Тихановский, координатор инициативной группы Дмитрий Фурманов и ещё 7–9 ключевых активистов были арестованы задолго до завершения сбора подписей;
Массовых пикетов, во время которых наиболее активно шел сбор подписей, за всю кампанию у нее было проведено лишь два. Один в Минске, другой в Гродно. Второй закончился арестом Тихановского;
Сама Светлана ни в одном публичном мероприятии участия не принимала;
Простая арифметика: чтобы набрать 120 тысяч подписей, каждый из членов инициативной группы должен был собрать в среднем около 500 подписей. По сути больше, потому как многие отвалились после ареста Сергея и его команды. При нейтрализации руководства и деморализации актива это представляется почти невероятным.
Как известно, белорусское законодательство разрешает сдавать подписные листы в комиссии только кандидату или официальному руководителю инициативной группы, либо специально заявленному коодинатору.
В случае Тихановской:
Сергей Тихановский, начальник штаба, к моменту начала процедуры сдачи подписей уже находился в тюрьме.
Сама Светлана подписи не сдавала — об этом нет ни фото, ни видео, ни каких-либо документальных свидетельств её появления в районных избирательных комиссиях. Более того, она сама публично признавалась, что этого не делала.
Имена других уполномоченных лиц, которые имели бы право передавать подписи в комиссии, почему то так и не были названы.
Но самое удивительное даже не в этом. А в том, что именно команда Тихановской оказалась настолько безупречно профессиональными бюрократами. В отличие от моей команды, где по моей просьбе сверкой подписных листов занимались дотошные программисты, или штаба Бабарико, где в этом процессе участвовали опытные финансисты из банка — и в обоих случаях ЦИК «нашёл» половину недействительных подписей, — команда Тихановской умудрилась не допустить ни одной ошибки. Ни в процессе сбора, ни в оформлении подписных листов не оказалось ни малейшего изъяна, на который Центризбирком мог бы обратить внимание.
История регистрации Тихановской — лишь частный случай технологии, которую используют авторитарные режимы. Суть проста: в бюллетене должен быть «живой» кандидат, но не реальный конкурент. Для этого находят или создают фигуру, чьё присутствие не угрожает власти, но формально сохраняет видимость демократии.
Во многих странах — от Африки до Латинской Америки — одно и то же «чудо» повторяется с поразительной точностью: малочисленные штабы без ресурсов, инфраструктуры и кампаний вдруг показывают результаты, сравнимые или превосходящие показатели крупных и системных команд.
При этом всегда присутствуют три признака:
Статистическая аномалия — нереалистично высокие показатели без организационных предпосылок.
Иммунитет к проверкам — подписи, документы или голоса проходят «чистыми», в то время как у других кандидатов массово находят «нарушения».
Тёмная логистика — отсутствие информации о том, кто и как передал документы, кто вёл координацию и почему это не зафиксировано в отчётах.
Почему именно она?
Для Лукашенко Тихановская была фигурой максимально удобной. Безработная домохозяйка, никогда не проявлявшая интереса к общественной жизни, единственным достижением которой, по её собственному признанию, было умение жарить котлеты, — идеальный кандидат для имитации демократического процесса. Аналогичный приём уже использовался: в 2015 году власть допустила в бюллетень Татьяну Короткевич, чьё участие ничем не угрожало режиму, а результат был предсказуемо ничтожным.
Ещё одной причиной регистрации стало её собственное признание: «Если бы у меня были деньги, я бы ни за какие права простых белорусов не боролась». Как говорил Франклин: "пустой мешок прямо стоять не может". Лукашенко воспринял это как сигнал: стоит лишь немного «наполнить мешок» — и он встанет туда, куда диктатору будет нужно.
Двойные стандарты ЦИК
Когда председатель Центризбиркома Лидия Ермошина — бессменная соратница Лукашенко по фальсификации выборов — объясняла отказ зарегистрировать меня в качестве кандидата, одним из публично озвученных аргументов стало обвинение в адрес моей супруги. Вероника якобы не указала акции Приорбанка, доставшиеся ей по наследству от матери незадолго до её смерти.
Однако председатель ЦИК умолчала, что ежегодный доход по этим акциям составлял от 8 до 12 евро. Для высокооплачиваемого менеджера крупнейшей мировой IT-компании это были деньги, которые она могла бы потратить лишь на несколько чашек кофе. Более того, акции она не приобретала — их завещала ей мать, умиравшая фактически на её руках. В тот момент двадцатилетней девушке было не до финансовых тонкостей.
Тем более, что по закону Республики Беларусь, незадекларированный доход, составляющий менее 10% от общего годового дохода, не может служить основанием для отказа в регистрации кандидата. Тем более, что Вероника вообще не была кандидатом, а вот Светлана Тихановская — была. И к ней, как к кандидату должны были подойти с куда более строгими мерками, чем к супруге кандидата.
Но всё оказалось ровным счётом наоборот. Когда речь зашла о Веронике Цепкало, Ермошина тоном прокурора обвинила её в «сокрытии акций». А вот при упоминании Тихановской голос главы ЦИК заметно подобрел и смягчился. Она упомянула, что Тихановская в своей декларации не указала дом в Гомельской области — грубое нарушение избирательного законодательства в любой стране мира, ведь недвижимость подлежит обязательному декларированию. Однако вместо жёсткой реакции Ермошина снисходительно произнесла: «Ну что вы, все мы люди. Забыла указать — с кем не бывает, мы все женщины…».
И это при том, что у Сергея Тихановского в доме якобы «нашли» 900 тысяч долларов незадекларированного дохода — сумма, которую можно было использовать как формальный повод для отказа в регистрации. Но этого сделано не было.
История с регистрацией Тихановской — зеркало белорусской избирательной системы. Здесь не закон определяет, кто станет кандидатом, а страх режима перед настоящей альтернативой. Это сито, через которое проходят только те, кто не представляет угрозы власти. Или, как сейчас выяснилось, с кем можно договориться...
Когда оппозицию назначает сама власть — это уже не выборы. Это театральная постановка, в которую в 2020 году режим попытался заставить играть весь белорусский народ.
Продолжение следует
